Сыр и море, Сент-Максим

Анна Черникова, специалист в области путешествий и трэвел-медиа, редактор, журналист и переводчик уверена, что найти на французском Средиземноморье настоящую Францию – задача непростая. Но если вы преуспеете, то воспоминаний хватит на всю жизнь.

О чем мы думаем, когда слышим «французское Средиземноморье». О променадах Ниццы и Канн, о виллах Сен-Тропе и Кап-Ферра за высокими заборами, о модных заведениях Марселя и суперяхтах возле Антиб. Географические названия ослепляют бриллиантовым блеском и оглушают ревом дорогих авто главных мировых брендов. Они сами уже давно мировые бренды со всеми их тайными страстями и известными на весь мир гостями.

Но стоит замедлить туристический темп, отбросить путеводители – и вот уже настоящая средиземноморская Франция ослепляет яркими лимонами скатертей и занавесок, торчит тартами «Тропезьен» из пекарен, стучит шарами петанк под платанами и пахнет на закате мидиями «по бабушкиному рецепту». Настоящая средиземноморская Франция живет чуть в стороне от первополосной и всемирно известной. Но совсем рядом.

Лет 20 назад я провела почти все лето в городке Сент-Максим. Он ровно напротив Сен-Тропе в том же заливчике. Впрочем, начиналось все прозаичнее. Я прилетела в конце мая 1999 года в Париж поработать няней во французской семье и попрактиковать язык. Детей было двое – милейший юноша полутора лет и упрямейшая пятилетняя блондинка. Родители трудились преподавателями в средней школе, а на июль и август в тот год решили уехать в летний дом дедушки и бабушки в Сент-Максим. Нет, они не были столь впечатляюще зажиточными, что позволяли себе гувернантку-иностранку и виллу на море. Вполне обычная французская семья, которая с радостью принимала иностранных студенток для языковой практики в обмен на карманные деньги, крышу над головой, еду и помощь с детьми и по хозяйству. Ну а домик на море – заслуга дедушки-медика.

В первых числах июля моя семья, а вместе с ней и все население Парижа и окрестностей, а также часть обитателей соседствующих с Францией стран на севере, устремились на юг. Путешествие через небольшие городки и деревни в объезд пробок на магистралях, ночевка на ферме у друзей где-то под Лионом – все это заслуживает отдельного рассказа.

Море я увидела не сразу. Сначала мы с бабушкой семейства посетили местный Крытый рынок и познакомились со всеми «своими» продавцами. Рынок меня совершенно потряс. Во-первых, тем, что продавцы и покупатели разговаривали так, словно каждый вечер собирались за одним столом и знали семейную историю друг друга до пятого колена – а потому в задачу бабушки входило ввести в этот круг меня, пока еще чужую, пришлую. Во-вторых, рынок шокировал меня продуктами. Как банально, скажете вы. Но 1999 год на дворе, отвечу я. А потому цветы кабачков для приготовления в кляре и забавные артишоки, неизвестные травы с дурманящим ароматом и лопающиеся от обилия сока зрелые фрукты.

Более всего я, конечно, полюбила отдел сыров. Большие твердые головы, под которыми гнулся прилавок, кружевные или плотные на разрез, пахучие и не очень, а рядом – крошечные белые шайбочки, похожие на сырые сырники.

К рынку от нашего дома, стоящего на холме, можно было петлять по узким улочкам, а можно было спускаться вприпрыжку по узкой лесенке между домиков с бассейнами и без, разного достатка и ухоженности. Лесенка продолжалась и мимо рынка до самой нижней улицы у подножия холма, а за ней уже начиналась широкая полоса песчаного пляжа и вальяжно перекатывалось успокоенное городскими волнорезами море.

Постепенно у меня установился жизненный график. Дети вставали около 8.30. Я занималась с ними весь день. А вечером была свободна. Но еще можно было вскочить в 6.30, пробежать через уже работающий рынок, купить маленькую шайбочку почти творожной консистенции и есть ее на совершенно пустынном пляже после утреннего заплыва, вдыхая запах водорослей.

Вечером я снова бежала вниз по лесенке. Но уже не доходила до воды, а останавливалась на площадках игры в петанк среди узловатых платанов. Неторопливые жесты и походка игроков, их разговоры и шутки, тихое позвякивание или гулкий звук ударов шаров друг о друга меня совершенно завораживали. Вокруг гуляли отдыхающие, смеялись, обнимались, останавливались понаблюдать за игрой, шли дальше.

Я часами следила за процессом – разбиралась в правилах, технике бросков, научилась отличать профессионала от любителя. Вскоре у меня появилась и команда-покровитель, которая начала учить меня играть. Мы оставались на игровой площадке заполночь. И порой, когда я поднималась домой к себе по лесенке, я уже чувствовала запах свежего хлеба из пекарни рядом с рынком – у них рабочий день начинался раньше моего.

Утренний спутник у меня тоже вскоре появился. Одновременно со мной на пляж, оставить свои следы на исполосованном машиной для очистки пляжа песке, приходил невысокий старичок. Он уверенно оголял торс, делал комплекс упражнений, после чего совершал заплыв в почти неподвижной ранним утром воде. Каждое утро дистанция между мной и старичком сокращалась, пока, наконец, он не занял позицию, позволившую ему со мной заговорить. Первое, что я услышала – это прекрасный южный акцент, смягчающий все то, что на севере Франции произносят слегка вяло и через нос. Ну а второе – историю о том, как он снимался в массовке фильма «Жандарм из Сен-Тропе». Мы встречались каждое утро. Болтали ни о чем, он делал свои упражнения и совершал заплывы. Я загорала, плавала и ела сыр.

Июль и август пронеслись незаметно. Игроки в петанк разъехались по домам и работам. Небо затягивали тучи, море все чаще даже по утрам бурлило так, что сидеть на влажном песке было неуютно. Да и ряды продавцов на рынке заметно поредели – сезон заканчивался. А с ним и мой ставший таким привычным средиземноморский быт исчезал постепенно, как размывались волнами гигантские песчаные скульптуры на пляже.

Вскоре и мы вернулись в Париж. А еще через месяц я улетела в Москву.

С тех пор я много раз проехала от Ментона до Сен-Тропе и по воде, и по суше. Но всегда, оказываясь где-то в тех краях, я нахожу местный рынок, покупаю маленькую белую шайбочку сыра и ем ее, сидя на песке у моря.

И да, недавно по какому-то телеканалу показывали «Жандарма из Сен-Тропе». Там в середине есть эпизод, когда местные жители устраивают что-то вроде парада среди платанов. Так вот в массовке я заметила молодого человека, похожего на моего давнего собеседника из Сент-Максима.